В  ПАКИСТАН  СО  СВОИМ  САМОВАРОМ

Много ли мы знаем о местах на нашей планете, которые считаются самыми опасными для жизни и абсолютно не пригодными для путешествий? Такой вопрос всякий раз возникает передо мной, когда приходится ехать в командировку в Грузию или Дагестан,  Чечню или Ингушетию,  Африку или Южную Америку. И каждый раз выясняется, что народ там, вдалеке от привычной социальной среды, гораздо более приветливый и доброжелательный, чем в своем родном городе. Подпитывая собственное мировоззрение из телевизионных новостей, мы живем в не имеющем ничего общего с реальностью мире предрассудков, стереотипов и заблуждений. Чтобы убедиться в простой истине, что наша планета совершенно безопасна в каждой ее точке, в каждом заселенном самыми разными людьми  уголке, мы решили проверить утопическую идею о наступившей эре милосердия в самой опасной стране мира и для своего отчаянного эксперимента выбрали Пакистан. По отважному замыслу, нужно было пересечь эту самобытную и неповторимую страну по Каракорумскому шоссе до самого севера, вплотную приблизиться к границе с Китаем и Афганистаном и добраться до высокогорного гималайского княжества Читрал, а на всем пути угощать чаем, приготовленным в настоящем русском самоваре.

 

Мы – это профессиональные искатели приключений: Александр Сельвачев, действительный член Русского географического общества, автор и руководитель множества уникальных экспедиций в Тибет, Индию, Иран, Бирму и другие страны; Александр Сухоруков, организатор уникальных спонсорских проектов в гражданской авиации; Александр Федоров, фотограф и журналист, корреспондент журналов «National Geographic», «Discovery», «GEO», «Furfur»; Владимир Севриновский, фотограф, писатель, автор многих книг и страноведческих статей. И единственная девушка – прекрасная и кроткая Наталья Белова, лингвист, переводчик,   эксперт     по      тибето-бирманским языкам.

При этом главным для нас было не добраться до конечной точки, а показать страну такой, какой ее никто никогда не показывает: без суровых, бородатых мужчин с АК-47, кровавых взрывов и слез. Ведь во II тысячелетии до нашей эры именно в Пакистане зародилась одна из трех древнейших на земле цивилизаций. И с тех пор эта земля являлась плавильным котлом, а часто и колыбелью доброй половины всех мировых культур. Протоинды, китайцы, скифы, юэджи, арии, бактрийцы, индийцы и персы, зороастрийцы, буддисты, суфии, исмаилиты, несториане, индусы и язычники населяли ее территорию. Белые вершины восьмитысячников и могучий Инд, бурый и косматый, «Ким» Киплинга и потомки Александра Македонского –  все это сконцентрировано в этой загадочной, практически не затронутой всемирной глобализацией стране.

Смелая инициатива была поддержана Посольством Пакистана в России, московским представительством авиакомпании Flydubai, журналами «National Geographic» и «Discovery», ТВ-каналом «Моя Планета» и лично генеральным директором Международного аэропорта Казань Алексеем Старостиным.

И вот первая экспедиция проекта «Шаг в сторону» началась. В аэропорту Мултана, куда регулярными рейсами с пересадкой в Дубае  прилетели глубокой ночью, мы оказались первыми иностранцами и вызвали немалое   удивление  всех  сотрудников аэропорта. Обилие вооруженных Калашниковами людей (которые полицейские носят не на ремне через плечо, а держа правой рукой за пистолетную рукоятку стволом вниз, причем 3 рожка с патронами прибинтованы изолентой друг к другу – вскидывай и начинай поливать вокруг свинцом!) и придирчивое изучение подлинности виз, безусловно, держали нас в некотором волнительном напряжении. Однако мы быстро успокоились, поскольку багаж не досматривали, а вопросы подкупали своей детской наивностью, хотя и исходили  от  любопытных  взрослых. В аэропорту нас посадили на такси до автовокзала, помогли поменять валюту на местные деньги, после чего мы поехали на автобусе во второй крупнейший мегаполис Лахор.

Посчитав самым безопасным местом, для того чтобы начать демонстрировать русские традиции гостеприимства, мы вытащили самовар на Восточном базаре Лахора. К немалому удивлению, традиционно русский агрегат сразу узнали, и со всех сторон посыпались его названия, два из которых оказались совершенно русскими: «чайнике» и… «самовар»! Моментально нам нашли маленький металлический заварник, который безупречно подошел к нему, и мы облегченно выдохнули: в Пакистане нам ничего не угрожает! После этого фотографы расчехлили свою оптику и начали снимать. Продавцы всевозможных лавок не просто с удовольствием позировали нам на камеры, но и немало огорчались, если мы отказывали им в фотосессии, потому как сфотографироваться с русским самоваром хотели абсолютно все! Узнав, что мы русские, нам говорили, что «мы вас очень уважаем, поскольку вы тоже наши соседи и братья» (имея в виду живущих в Таджикистане памирцев),  что приободрило нас окончательно.

На закате мы забрели в совершенно сказочный дом чудес, который оказался аутентичным рестораном «Cooco’s Den». Столики, расположенные на крыше, позволяют насладиться чаепитием с видом на красивейшую Мечеть Бадшахи. Хозяином заведения оказался художник, поэтому  здание напоминает музей всех религий, где мраморный Будда соседствует с Девой Марией, а Шивва снисходительно наблюдает за африканским деревянным идолом. Первый этаж представляет собой художественную галерею, где все картины написаны с лахорских жриц любви (!).

Пакистан знаменит своими потрясающе красиво расписанными грузовиками и полным отсутствием правил дорожного движения. Значительную часть своего путешествия мы преодолели, используя эти совершенно фантастические сооружения, каждое из которых не похоже на своих не менее нарядных собратьев. По всему периметру машина обвешана тонкими металлическими пластинками разных форм: от круглых, напоминающих монеты, до сердечек и чешуек в виде музыкальных медиаторов, которые крепятся на тонких металлических цепочках. При движении цепочки раскачиваются, и пластинки звонко стукаются друг об друга, чем создают иллюзию звона монет, которые непрерывно осыпаются все время, пока грузовик в пути. Даже на стоянках ветер перебирает металлическую трель, и мелодия не прекращается.

Спереди у бескапотных моделей HINO приделан бампер, который затмевает изобретение австралийских дальнобойщиков своей конструкцией и декором. Пакистанский «кенгурятник» выполнен не из блестящих на солнце хромированных труб, а из железного швеллера, густо раскрашенного разноцветными красками. Излюбленный сюжет –  пронзительный взгляд женских глаз, с длинными, как перья павлина, ресницами. Изображения птиц, лошадей, тигров и львов густо покрывают стальные борта самосвалов. Ребра жесткости  кузова оклеены круглыми, величиной с пятирублевую монету зеркальцами либо кусочками светоотражающей пленки немыслимых цветов: ярко-желтого, голубого, зеленого, розового и даже фиолетового. Справа и слева на бампере чаще всего возвышается пучок из качающихся при движении тонких прутьев антенн по 25 – 30 в каждой вязанке, а по центру установлен диковинный, начищенный до стального блеска сосуд, который напоминает лампу Аладдина или восточный кальян. Над кабиной неизменно нависает козырек, выполненный из дерева и богато инкрустированный резьбой. Круглые гирлянды зеркал в два или три ряда растянуты над кабиной, а наиболее творческие хозяева любовно умудряются втиснуть незамысловатые пропеллеры (до шести штук,  сантиметров  сорок в диаметре) из светоотражающих лопастей, какие были у детей: на палочке, для вращения от воздушных потоков. Ночью встреча с грузовиком напоминает явление космического корабля из фильма «Звездные войны»: светящаяся дополнительно к отраженному свету футуристическая машина горит разноцветными лампочками ярче, чем новогодняя елка!

Ширина бампера всегда превышает полметра, поэтому на нем с удовольствием едут попутчики, обдуваемые ветром. Мы также катались снаружи кабины и получили непередаваемое удовольствие, как во время аттракциона «Американские горки»! Дух захватывало не только от частых поворотов и стремительных спусков, но и от не привычного россиянам левостороннего движения (не можешь отделаться от мысли, что несешься на многотонном грузовике по встречной полосе под веселый звон бубенчиков и колышущихся цепочек).

Часть Каракорумского шоссе четыре года назад ушла под воду в результате обрушения огромного куска скалы. Упав в реку Хунза, он создал озеро Аттабад, и теперь грузовикам, идущим в Китай, необходимо преодолевать эту естественную преграду. Мы достигли переправы за час до наступления сумерек, и нашему взору предстала картина постиндустриального хаоса, которую мы метко назвали «треш-угар». Множество грузовиков стояли на насыпи из острых камней и валунов в ожидании, пока единственный китайский ковшовый колесный погрузчик размером с отечественный трактор К-700 заезжал в воду на глубину половины своего огромного колеса и, цепляя к ковшу тросом бухты арматуры, тюки шерсти, стальные трубы и прочие грузы, вытаскивал их из больших деревянных плоскодонных лодок, терпеливо ожидающих разгрузки. Легковые машины отважно заезжали на лодки по уложенным под колеса доскам и храбро отправлялись в плавание среди круто обрывающихся в воду отвесных скал, пики которых в сентябре  густо покрыты снегом. Грузовики переплывали точно таким же способом с единственной разницей, что под досками бортами связывали две лодки. На каждой лодке установлены два дизельных двигателя, которые стоят на широкой поперечной доске в районе мидель-шпангоута, причем с внешней стороны борта. Валопровод длиной четыре метра с гребным винтом на конце жестко связан с дизелем, и, после того как его заводят рукояткой от мясорубки, старый кусок чугуна начинает с грохотом отплевываться из короткого патрубка полусгоревшей соляркой, гребной винт опускают за борт, и лодка плывет. При приближении к противоположной стороне озера (а путь туда занимает около часа в наступившей темноте) необходимо около полукилометра идти на максимальной мощности против стремнины горной реки Хунза. Два дизеля с невообразимым грохотом изрыгают не видимый в темноте едкий дым, вместе с которым вырываются языки пламени и брызги искр. Лодка содрогается от вибрации, дизели выстреливают из себя языки пламени, водовороты с шумом сбивают лодку с намеченной траектории, при этом скорость передвижения составляет не более двух километров в час. Это было второе волнительное переживание, поскольку говорить о наличии спасательных средств на собранной из досок на гвоздях лодке наивно, в ее прочности мы искренне сомневались, а оказаться перевернутыми в ледяной горной реке ночью было очень и очень жутко. Но все обошлось, и в абсолютной темноте, не глуша неритмично стреляющие чрева дизелей, абсолютно не говорящий по-английски капитан прислонил нос суденышка на короткое время к берегу. Мы стремительно покидали на него рюкзаки и попрыгали сами, а лодка отвалилась на стремнину и была стремительно снесена в густую, черную пакистанскую ночь.

В стране с населением более 180 млн. человек мы оказались в удивительно дикой, нетронутой, первозданной природе. Чем дальше мы шли на север, тем более и более тяжелым становилось выживание населявших эти края людей. В селах уже не было электричества, костры разжигались непосредственно в домах в центре комнаты на полу, а кочевники жгли очаг под тентами брезентовых палаток. Сопливые грязные дети бегают по ледяной земле высокогорья босиком и играют  со своими грудными братьями и сестренками. Кочевники остались ниже, там, где теплее. Здесь они  добывают себе на жизнь мойкой золотого песка и отделением его с помощью ртути. Причем процессом увлеченно занимаются и  дети, протирая ладошками содержащий золотую пыль песок в деревянной плоской тарелке с блестящими ртутными шариками. Река  здесь становится непреодолимым препятствием. Лишь в очень редких местах берега связаны ржавыми тросами, на которые брошены сухие палки и обломки досок на расстоянии 70  сантиметров.

Ярким и фееричным завершением нашей экспедиции стал русский самовар на пакистанской национальной свадьбе. Именно ради этой невероятно трудной цели мы корректировали свой маршрут и пробирались всеми видами транспорта в затерянную среди неприступных гималайских восьмитысячников маленькую деревню Гульмит. Мы успели как раз вовремя, а, учитывая, что женихом был популярный в округе певец, в качестве подарка привезли песню Муслима Магомаева «Свадьба». Пение под гитару продолжилось уже по русской традиции глубоко за полночь.